Как бизнесу поддержать людей – кроме лозунга «Все будет хорошо», в который никто не верит?

Интервью с Ольгой Ильиной, экспертом по нейрокоучингу, спикером HR trends 2020

В кризисных ситуациях бизнесу особенно важно, чтобы сотрудники оставались продуктивными и креативными — это позволит компании выжить. Проблема в том, что стресс и неопределенность «блокируют» такие способности людей. Поэтому бизнесу важно поддержать команду. Как именно? Ответы и проверенные инструменты может дать нейронаука. Об этом в своем интервью организаторам HR trends 2020 рассказала одна из спикеров конференции — Ольга Ильина, руководитель направления осознанного лидерства и тренер-эксперт, CBSD Thunderbird.

Ольга, стала ли тема нейрокоучинга востребованнее со стороны бизнеса в свете последних событий — когда глобальная ситуация заставила практически все компании быстро трансформироваться?

Ольга Ильина: По моим наблюдениям, интерес к теме нейрокоучинга не растет. И это очень странно, потому что нейрокоучинг в такое время действительно помог бы людям сохранять стабильность. Наука последние 10 лет активно изучает мозг и реакции человека, биологию и психологию поведения, и готова предложить рекомендации и практические инструменты. Но по-прежнему есть огромный разрыв между тем, что знает наука, и тем, что делает бизнес — не знаю, по какой причине. Думаю, у нас нет привычки обращаться к науке — изучать свое поведение.

Этот тренд — мировой или характерен для культуры в компаниях СНГ?

Ольга Ильина: Скорее второе. У нас вообще нет привычки рассматривать управление людьми как что-то, имеющее научную основу. Ситуация в бизнесе полностью изменились, но мы продолжаем цепляться за «старинные» инструменты из прошлого века, например, научную организацию труда. Так, недавно я участвовала в вебинаре, который проводил Институт нейролидерства и нейрокоучинга в Нью-Йорке. Среди участников было множество людей из самых разных стран, из СНГ я была одна. Хотя, казалось бы, это мировой центр экспертизы, который может дать компаниям инструменты управления изменениями и стрессом.

Как с точки зрения нейронауки можно объяснить сопротивление изменениям? И как нейрокоучинг может помочь компаниям и сотрудникам эффективнее принимать их?

Ольга Ильина: Позиция института нейролидерства и нейрокоучинга такова: если мы понимаем реакции мозга, то понимаем и то, почему мозг так плохо чувствует себя в изменениях. Любой мозг сопротивляется изменениям не потому, что люди вредные, трусливые или неуверенные в себе. Мозг — это эволюционный инструмент выживания. Любое изменение и новизна с точки зрения мозга — это угроза. В древние времена человек выходил из пещеры, смотрел вокруг и видел либо угрозу, либо награду. В первом случае мозг «кричал» «Прочь!» — и человек спасался. Во втором — «Вперед», и человек пытался получить свое поощрение. Эти реакции до сих пор руководят нами в любой непонятной ситуации, особенно повышенной тревожности. Причем реакция «Прочь!» примерно в 50 раз сильнее, чем «Вперед!». Поэтому Институт нейролидерства и нейрокоучинга рекомендует помнить, что в мозге есть врожденные, предустановленные «красные кнопки», которые загораются, когда вы попадаете в ситуацию изменений. Набор этих «красных кнопок» отражает модель SCARF (автор — Дэвид Рок).

Расскажите о модели SCARF подробнее. В чем ее практическая ценность?

Ольга Ильина: Это аббревиатура. S — Status (статус), С — Certainty (определенность), A — Autonomy (автономия), R — Relatedness (принадлежность), F — Fairness (справедливость). Если мы проанализируем ситуацию, в которой оказались сейчас, то обнаружим, что у нас запали все «красные кнопки».

Какой бы ни был статус — кризис уравнял всех.

О стабильности речь не идет — никто не знает, что будет завтра, когда и чем все закончится.

Автономия как внутренняя потребность самому принимать решения и нести за них ответственность, делать выбор — тоже «поджата»: люди вынуждены сидеть дома и думать о том, как выжить, а все решения принимаются извне.

С принадлежностью тоже проблемы. Все слышали про всплеск разводов в Китае после выхода из карантина и шутку о том, что когда люди давали клятву жить вместе до конца дней, они не рассчитывали постоянно сидеть в одной квартире. Мы не умеем оказывать поддержку другому человеку — только навешивать на него свои тревоги и страхи.

Справедливость? Сегодня это тоже понятие относительное — например, для людей, которые много лет работали на свои компании, а они отправили их в отпуска за свой счет.

Таким образом, модель SCARF показывает, как тяжело нашему мозгу, который сейчас вообще не понимает, что происходит. Видит вокруг сплошную угрозу, соответственно, выбрасывает большое количество кортизола — это гормон стресса. Представьте, что вы напрягли все тело, оно просто «окаменело» от напряжения. А теперь давайте — творите, создавайте, предлагайте. Как думаете — получится?

Нет. И с мозгом — так же, он «каменеет» при длительном стрессе?

Ольга Ильина: Конечно. Мы переживаем удивительную ситуацию, которой никогда еще не было — насколько глобально, когда вирус «достал» даже остров Пасхи, то есть безопасности нет нигде. Мир меняется на наших глазах. И когда работодатель требует от сотрудников, чтобы они были креативными и продуктивным… Как это возможно? Для этого нужно ресурсное состояние, энергия, позитивные эмоции, внутренняя мотивация. А когда человек постоянно в состоянии стресса и «питается» кортизолом, его нормальное состояние — тревога. Она пожирает большое количество ресурса, особенно если нужно держать ее внутри.

Могут ли компании помогать сотрудникам справляться с этим состоянием и сохранять хотя бы подобие былой продуктивности — на фоне пандемии, финансового кризиса, неопределенного будущего?..

Ольга Ильина: Это зависит от стратегии. Если компания понимает, что люди — это ключевой стратегический ресурс, что если удастся сохранить людей — можно все пережить и перезапустить… Тогда люди становятся объектом заботы бизнеса. Многие работодатели покупают вебинары про антистресс и антитревожность, системные программы лидерства в удаленных командах. Такие организации понимают, что людей важно поддержать, показать, что они не одиноки, компания рядом, по-прежнему готова помогать. Бизнесы, которые это делают, получают от сотрудников гораздо большую отдачу, чем расходуют на обучение.

Например, один наш крупный клиент трижды в неделю проводит вебинары по запросу сотрудников. Я проводила для них вебинар на тему благополучия мозга в ситуации изменений, и интерес был очень высоким. «Я проснулся утром и сразу чувствую тревогу. Что мне делать, чтобы изменить состояние?», «Я устаю еще до обеда, а работать нужно. Где взять силы?», «Я полностью истощен негативными эмоциями. Что мне делать?» — людям необходимы четкие ответы. А самый главный вопрос — «Что из своего круга забот я все еще могу контролировать?» Мозг любит ощущение контроля.

И что же можно рекомендовать контролировать человеку, который находится в изоляции и все «красные кнопки» «запали»?

Ольга Ильина: Например, режим дня, загрузку, уровень энергии и ресурсное состояние. Важно понять, как позаботиться о себе, чтобы создать ощущение, что ты управляешь чем-то в своей жизни. Тогда тревожность снижается и уже не кажется, что все вокруг рассыпается. Например, одна организация раз в неделю делает общее собрание команды в Zoom, где обязательно выступает президент компании — рассказывает, как дела, что происходит в продажах и клиентских проектах, сколько запасов есть у бизнеса и каковы приоритеты. Плюс запускает опрос — так называемый «пульс», и рассказывает о его результатах, мониторит загрузку, настроение, мотивацию людей. Приглашает спикеров — экспертов в разных отраслях, которые делятся прогнозами ситуации. То есть постоянно поддерживает взаимосвязь с людьми.

Согласно науке о мозге, социальная изоляция вызывает в мозге ту же нейронную цепь, что и физическая рана. Это боль. Просто нет нервных окончаний, которые сразу сигнализируют о ней, как при порезанном пальце или ушибленном колене. Когда чувствуешь одиночество и никто о тебе не заботится, боль уходит внутрь и отражается на внутренних органах. Поэтому, кроме контроля, второй важнейший вопрос — «Где я могу получить социальную поддержку?»

Почему это так важно с точки зрения нейронауки — чувствовать поддержку?

Ольга Ильина: Когда мы кого-то обнимаем, получаем большое количество окситоцина, одного из четырех гормонов счастья, который «перебивает» кортизол и снижает состояние стресса. Древние люди не просто так жили племенами — они вместе противостояли внешним угрозам. За века ничего не изменилось — нам по-прежнему нужно племя, ближний или дальний круг, главное — не чувствовать себя одиноким и рассчитывать на помощь. Знать, что если тебя уволили и ты потерял доход — дома семья от тебя не отвернется, а наоборот — обнимает и уверит, что вместе — не пропадем. Это дает силы творить и быть продуктивным.

Таким образом, основная ценность нейрокоучинга для бизнеса — в том, что не просто догадки, а знания, как работает мозг, дают инструменты влияния на мотивацию, продуктивность, вовлеченность?

Ольга Ильина: Совершенно верно. Мы есть результат работы мозга, гормонов и нейромедиаторов. Если мы понимаем свое состояние, можем им управлять. Чтобы водить автомобиль — важно понимать, как он работает. Компании хотят, чтобы сотрудники взяли себя в руки, собрались, включились. Но как бизнесу поддержать людей — кроме лозунга «Все будет хорошо», в который никто не верит?

Инструменты нейрокоучинга помогают понять, как именно в этой ситуации перезапустить другие мозговые процессы. Как, например, кортизольную реакцию перезапустить в дофаминовую реакцию. Дофамин — это нейромедиатор новизны, предвкушения удовольствия. Когда мы затеваем что-то интересное, наш эмоциональный мозг — так называемая «обезьянка», дает дофаминовую батарейку, энергию. Когда же мы исходим из позиции «должен», мозг не помогает, и приходится «тащить» себя на кортизоле, волевом усилии. Это, опять-таки, стресс, и человек способен только на самые шаблонные решения.

Нейрокоучинг дает очень экологичные инструменты управления поведением человека. Как создать ресурсное состояние, как помочь найти свои источники энергии и позитивных эмоций? Как помочь людям двигаться вперед, а не тратить весь ресурс на борьбу с внутренними демонами? Иначе получается замкнутый круг: люди смотрят на руководителей испуганными глазами — круглыми, словно у плюшевых медведей. А руководители ждут продуктивной работы, на которую команда не способна из-за стресса.

То есть нейрокоучинг помогает поменять отношение к ситуации, а значит — и поведение?

Ольга Ильина: Конечно. Например, я работаю в тренинговом бизнесе. Оффлайн-тренинги не проводятся. Из-за этого можно опустить руки, сидеть дома и скорбеть, подыскивая вакансии курьеров. А можно — задуматься о новых возможностях, подумать, что сейчас стало более востребованным на рынке. Но это два разных состояния: обреченность, отсутствие смысла и ресурса против «надо же, как интересно получилось!» Первое состояние — это драма, второе — поиск нового. Например, тренинговый бизнес начал активно вести вебинары, искать новые ниши (скажем, обучение подростков работе со стрессом). Мозг работает на созидание, а не «доживание».

В нейрокоучинге есть понятия «развивающее мышление» и «ограничивающее мышление». Мы более склонны к ограничивающему мышлению: видим проблему в деталях, уходим в драму, стремимся сохранить статус кво — таков цикл. И если сохранить привычное не удается, кажется, что все пропало, впереди — только одиночество и нищета. Мозг хочет выйти из этого состояния, но не знает, как.

Если же мы переключаемся с проблемы на задачу — мы уходим в планирование, интерес: «Справлюсь или нет?» К реализации и к новому состоянию. Это развивающее мышление.

Искусство нейрокоучинга — об умении переключаться на гибкое мышление самому и переключать людей с помощью разговоров. Выводить людей из «темного тоннеля» на свет, помогать увидеть, сколько граней есть в любой ситуации.

Именно такова роль лидера в современном бизнесе, верно?

Ольга Ильина: Безусловно. Люди смотрят на руководителей с надеждой. В чем функция менеджера в 21 веке? Ставить задачи и контролировать? Это люди могут и сами. Век менеджеров сменяет век лидеров, которые видят в сотрудниках не механизмы, не «оловянных солдатиков», а живых людей со своими потребностями, стремлением к благополучию, эмоциями. Сотрудник переживает: «Все пропало!» Что делает лидер? Разрешает ему потревожиться от всей души, а затем — помогает найти выход.

Нейрокоучинг дает устойчивость к тому, что происходит. По сути реальности нет, есть только наша мозговая картинка, и от того, как мы ее рисуем — зависит жизнь. Например, моей дочери 18 лет. Она переживает, сидя в изоляции дома. И я ей говорю: «Когда ты просыпаешься утром, у тебя есть 30 секунд, чтобы выбрать, в какой мир ты откроешь глаза». Понимаете? В необходимость снова просидеть весь день в комнате с мамой под боком? Или в интересный день, где всегда есть чем заняться, можно купить что-то вкусное в магазине, принять ванну, пообщаться с друзьями.

Это — эмоциональная гигиена. Удивительно, как мы заботимся о гигиене тела — каждое утро чистим зубы, принимаем душ, но считаем, что эмоциональная гигиена нам недоступна. Просыпаемся в страх и тревогу и считаем, что можем распространять их вокруг.

Сейчас информационное пространство переполнено советами о том, как управлять своим состоянием и мышлением. Но что об этом говорит нейронаука? Что делать для экстренной самопомощи в условиях стресса и неопределенности, чтобы найти баланс и настроиться на продуктивную работу?

Ольга Ильина: Мозг любит ритм и определенность. В нейрокоучинге есть модель здорового мозга, которая включает в себя семь видов деятельности, которые необходимо чередовать в течение дня, чтобы вырабатывались гормоны счастья и мозг оставался здоровым.

Во-первых, что бы мы ни делали, период концентрации на любой работе не может превышает 60-90 минут. Затем деятельность нужно сменить, сделать 15-минутный перерыв для мозга. Есть шесть вариантов отдыха.

Во-вторых, «плановый тупинг» — просто постоять и посмотреть в окно, стараясь ни о чем не думать, просто бессмысленно созерцать жизнь. Это невероятно полезно для мозга, поскольку позволяет разложить информацию по ячейкам.

В-третьих, приятное общение — поговорить с кем-то, обняться, посмеяться. Так, когда мы с мамой разговариваем по телефону и она рассказывает всякие ужасы — я стараюсь переключить ее на хорошее: что вкусного ела, что интересного делала. Нужно контролировать себя, тогда начинает вырабатываться окситоцин.

В-четвертых, активная физическая нагрузка. Если не спорт — можно ходить по квартире, «пробежать марафон» по лестнице, сделать несколько приседаний, выйти к лавочке во дворе.

В-пятых, выплеск эндорфинов — они вырабатываются, когда мы от души смеемся или плачем. Так что и то, и то нужно себе позволять.

В-шестых, время рефлексии — подведения итогов, с одной точки зрения: «В чем я сегодня молодец?» Пусть даже только помыл посуду — зато как! Посудомойка не справилась бы лучше. Именно так, а не ругать себя за то, что не успел, не доделал, не смог. Это нужно изжить из своего мозга! Только через хорошее отношение к себе и похвалу.

В-седьмых, здоровый сон — перезагрузка, отдых для всего организма и мозга, который позволяет иммунитету работать исправно и все «ремонтировать».

А перед сном желательно задать себе два вопроса. Первый — «От чего я сегодня получил удовольствие?» Очень интересная практика — написать список под названием «Я люблю…» как минимум из 50 пунктов: вкусов, запахов, ощущений, людей, действий… Напишите такой список — и выбирайте каждый день что-то для себя. И тогда вы легко ответите на второй вопрос — «Что хорошего я сделаю для себя завтра, что бы ни случилось?» Съем ванильное мороженое после обеда, приму ванну с солью вечером, посмотрю две серии «Друзей» и засну в прекрасном настроении…

Важно понять: мозг, к сожалению, — не в ответе за наше счастье. Это эволюционный инструмент выживания. Поэтому его задача — подбрасывать негативные эмоции, чтобы мы замечали угрозы. Наша задача — управлять этими процессами. Мы, как единственные существа на Земле, у которых есть сознание, можем осознанно выбирать эмоции, мысли и состояния.